У эвенков Бурятии сложилась критическая ситуация с традиционными промыслами – оленеводством и рыболовством. Катастрофическое снижение популяции омуля на Байкале и криминализованность его добычи вынуждает запретить его лов вообще. А оленеводство как отрасль переживает упадок с момента ликвидации СССР.
Эвенки Баргузинского и Северо-Байкальского районов издревле занимались ловом омуля. Но в наши дни лов приобрёл промышленные масштабы, что привело к угрозе вымирания эндемика. С 2017 года лов омуля был практически запрещён, лишь эвенкам оставили право, введя ряд серьёзных ограничений. Для них оставлена квота на добычу 55 тонн в год, ловом занимаются эвенкийские общины. Однако, на практике, большая часть выловленного идёт не на личное потребление, а на реализацию, в том числе через сеть супермаркетов «Титан».
В октябре 2019 года Народный Хурал Бурятии поднял вопрос о полном запрете вылова омуля, предоставив эвенкам денежные компенсации. Любой омуль на прилавке, таким образом, автоматически станет считаться незаконно выловленным, что упростит борьбу с браконьерством.
Против этого активно выступила председатель филиала Ассоциации коренных малочисленных народов Севера Бурятии в Северо-Байкальском районе и Северобайкальске Галина Рогова, одновременно представляющая семейно-родовую общину «Возрождение». Но вскоре Галина Рогова оказалась фигурантом уголовного дела по ч. 3 статьи 256 УК РФ «Незаконная добыча (вылов) водных биологических ресурсов, совершенные лицом с использованием своего служебного положения либо группой лиц по предварительному сговору или организованной группой либо причинившие особо крупный ущерб». Она попыталась представить это как «месть» республиканской власти за позицию по лову омуля, но служебная проверка не нашла нарушений в действиях правоохранительных органов.
Тем не менее, глава Северо-Байкальского района Игорь Пухарев высказывается против запрета на лов омуля.
— С одной стороны, он нужен, чтобы популяция омуля увеличилась. Но запрет накладывает на наших людей очень большие сложности. Потому что они привыкли, живя на Байкале, ловить и есть омуля, а сейчас не получается. Разговор идет о том, чтобы вообще запретить ловить омуль и КМНС, но я противник этого, — прокомментировал Игорь Пухарев.
Он также предлагает отменить практику рыбопромысловых участков, закреплённых за эвенкийскими общинами, ограничивающих место для лова.
— Я считаю, это неправильно. Мне кажется, нужно отменить эти участки, чтобы каждый эвенк имел право в любой точке Байкала ловить омуль для себя в лимитах, которые ему выделены, — говорит глава Северо-Байкальского района.
Однако идею запрета вылова неожиданно поддержала глава национально-культурной автономии эвенков Бурятии Мария Бадмаева.
— В правительстве республики 5 февраля было совещание по этому вопросу. Решили запретить лов омуля полностью всем, включая эвенков. Я это поддержала, потому что под видом эвенков омуль ловит кто угодно, на продажу в больших количествах. А потом избыточный лов и браконьерство сваливают на эвенков, — возмущается Мария Бадмаева.
Её поддерживает директор государственного республиканского центра эвенкийской культуры «Арун» Надежда Шеметова, отмечая сильную криминализацию этой сферы и угрозу популяции омуля.
Оленеводство у эвенков Бурятии тоже испытывает проблемы. По словам Марии Бадмаевой, оленеводческие хозяйства имеют не больше 20-30 голов оленей. Так что о разведении в промышленных масштабах не приходится и мечтать. Эпоха советских оленеводческих хозяйств, насчитывавших до двух-трёх тысяч голов, ушла в прошлое. Вдобавок, им скоро некому будет заниматься. Молодёжь не хочет жить в суровых условиях севера Бурятии, а пожилые оленеводы умирают от старости.
Кроме того, таёжное оленеводство значительно сложнее тундрового, развитого в регионах вроде Ямала. В лесу для эффективного выпаса оленей желателен транспорт, в том числе и авиация, но это очень затратно.
Как считает Игорь Пухарев, нужны дополнительные программы поддержки КМНС рамках федерального и республиканского финансирования. На развитие оленеводства ранее выделялись более-менее нормальные средства, но сейчас их стало меньше, как и поголовья оленей.
— Оно очень сильно сократилось из-за роста популяции волков. Крупные стада сильно потеряли численность. Поэтому сейчас нельзя говорить, что у нас оленеводческий район. Есть общины, которые занимаются оленеводством в тех формах, в которых мы можем их поддерживать. Но хотелось бы обеспечить им большее развитие. Вплоть до того, чтобы помочь им приобрести дополнительное поголовье, чтобы у них не 20-30 оленей было, а хотя бы 50-100, чтобы он увеличивалось дальше, — рассказал Игорь Пухарев.
Северобайкальские оленеводы испытывают и проблемы с защитой стад от хищников. Оленьи пастбища зачастую находятся на земле частных охотугодий. Хозяева которых запрещают стрелять волков и медведей, даже в момент нападения на оленя. В 2017 году на этой почве был конфликт между общиной «Орон» и владельцем охотхозяйства Виктором Коротынским. По словам Игоря Пухарева, эти трения полностью не улажены до сих пор.
— Виктор Коротынский на своих землях выдаёт разрешения на охоту, рыбную ловлю. И зачастую он даёт их, руководствуясь не здравым смыслом, а эмоциями: этот мне нравится, ему дам, а тот не нравится, ему не дам. Это вызывает негативную реакцию местных жителей, которые рядом живут и не могут пойти в родные места поохотиться или порыбачить. С другой стороны, он на своих участках следит, чтобы не было браконьерства, уничтожения животного мира, — говорит глава района.
Оленеводство, как отрасль, находится в ведении министерства сельского хозяйства, и через него должно получать поддержку. Как рассказал глава Минсельхоза РБ Даба-Жалсан Чирипов, в программе развития животноводства в республике есть есть специальная строка «поддержка табунного оленеводства и коневодства». Но играют роль юридические аспекты.
— К сожалению, последнее время в Бурятии нет зарегистрированных крестьянско-фермерских хозяйств, которые занимаются оленеводством. У нас оленеводство есть, но оно не находится в реестре сельхозтоваропроизводителей. Например, в Баунтовском районе стадо в 500 голов относится к горнорудной компании, в Окинском районе олени находятся в ведении дирекции развития территорий КМНС. Чтоб была поддержка Минсельхоза РБ, владельцами стад должны быть сельхозтоваропроизводители, или общины, — пояснил Даба-Жалсан Чирипов.
Следует отметить, оленеводство имеет значение и как фактор сохранения культуры эвенков. «Есть олень — есть эвенк, нет оленя — нет эвенка» — гласит старая эвенкийская поговорка. В Японии для фермеров, выращивающих рис традиционным крестьянским способом, действуют специальные субсидии – поскольку эта деятельность рассматривается в культурном аспекте, а не экономическом. Оленеводство следует рассматривать как этнообразующую отрасль. При этом мясо оленя диетическое и может служить экзотическим деликатесом, шкуры и рога годны для сувенирных изделий, панты могут использоваться в фармакологии. Поэтому отрасль имеет перспективы стать рентабельной. Что касается запрета на лов омуля, в 2019 году его нерест на Селенге впервые за пять лет был отмечен выше Улан-Удэ. Можно предположить, повлиял запрет 2017 года. Полный запрет должен улучшить состояние популяции. Возможно, эвенкам прибрежных районов Байкала следует переключиться на развитие оленеводства – чтобы не лишиться промысла омуля навсегда.