Публикация апреля 2021 года.
В годовщину аварии на Чернобыльской АЭС стоит вспомнить подвиги жителей Бурятии, участвовавших в ликвидации её последствий. Напомним, 26 апреля 2021 года исполняется ровно 35 лет со дня этой катастрофы.
Трагедия произошла 26 апреля 1986 года на четвёртом энергоблоке ЧАЭС. Ошибки персонала во время производственного эксперимента и конструктивные недостатки привели к тепловому взрыву реактора. В атмосферу было выброшено огромное количество опасных изотопов, прилегающие территории, включая город Припять, подверглась радиоактивному заражению. Земли в радиусе тридцати километров объявили «зоной отчуждения», где велись работы по устранению последствий катастрофы. Её горнило пришлось пройти множеству людей со всей страны, в том числе и уроженцам Бурятии.
У открытого реактора
Уроженец села Энхэ-Тала Кяхтинского района Зорикто Хуриганов попал в Чернобыль в 1985 году. Он проходил срочную службу в автомобильных войсках на Украине, в Днепропетровске. Отслужить успел год, когда его вместе с товарищем командировали от полка в ликвидатора. Страха не было – наоборот, даже радовался, что будет заниматься делом, не протирать технику. И 5 мая 1986 года Зорикто Хуриганов прибыл в село Оранное — деревушку в 30 км от Чернобыля, где войска устроили базу.
В «зоне отчуждения» занимался грузоперевозками, водя большой армейский тягач МАЗ-537. Основным грузом были т.н. «клюшки» — конструкции, из которых сооружали саркофаг. Тягач подвозил их прямо к строящемуся саркофагу, где их снимал немецкий кран. Четвёртый энергоблок на тот момент был полуоткрытый, ведь после аварии прошло меньше двух недель. Другой работой была доставка тракторов в заброшенную Припять, чтобы они снимали заражённый слой земли и сталкивали в реку.
— Сейчас показывают Припять как заброшенный пустынный город – тогда такое же впечатление было. Пусто, никого нет, ни одной живой души. Где-то на балконах двери открыты, и бельё ещё висит, и двери в подъезды открыты, но никого нет. Но мы там не ходили, просто проезжали через город, чтоб сократить дорогу, — вспоминает ветеран.
Кабина МАЗа была обтянута свинцовыми листами на заклёпках, только перед водителем оставляли небольшое окошечко, чтоб видел дорогу. Выходить наружу лишний раз запрещалось. По возвращению из «зоны отчуждения» машину поливали дезактивационным раствором на пунктах санобработки. Из средств индивидуальной защиты же был только респиратор «лепесток», костюмы химзащиты не носили. По словам Зорикто Хуриганова, особого страха перед радиацией не было – её ведь не видно. Просто ездили по указанным маршрутам, хотя командиры предупреждали, где не стоит много дышать или выходить из машины. В городе Чернобыль солдатам с самого начала раздали индивидуальные дозиметры-«карандаши», крепившиеся на одежду. С ними ликвидаторы работали весь день, вечером дозиметрист замерял на аппаратуре, сколько радиации человек набрал и записывал.
— За неделю у меня один раз в два с лишним перебор был, он меньше написал. В общей сложности я там пробыл около восьми месяцев, из-за того, что меня вовремя не забрали в часть, пришлось задержаться. Наверное, в России нет такого, как я. Ближе к концу командировки, когда полгода прошло, меня прямым ходом увезли в Киев в госпиталь. Я там месяц пролежал, потом командиры решили, что с меня хватит, из Днепропетровская приехал командир роты, и забрал меня в часть. К этому моменту у меня и срок службы истёк, — рассказывает ветеран.
По возвращении из армии пришлось полгода провести в больницах, а уже в 1989 пройти первую операцию на лёгких. Впоследствии было ещё две операции, сейчас Зорикто Хуриганов является инвалидом. По его словам, врачи всё связывают с Чернобылем. И льгот сейчас удаётся пользоваться разве что бесплатным проездом. Раньше платил половинную квартплату, но после переезда в частный дом это стало неактуальным. Участие в чернобыльских событиях тоже никому не интересно, кроме членов семьи. Но ветеран не жалеет о том что было, он просто выполнял приказ. Беседу он завершил благими пожеланиями для всех.
— Собратьям-чернобыльцам желаю здоровья желаю, их в Бурятии остаётся всё меньше с каждым годом. Сегодня услышал, в этом году ещё двое или трое наших умерло. А молодёжи я хочу пожелать, чтобы такое страшное происшествие никогда больше не повторялось, — говорит Зорикто Хуриганов.
Другой участник строительства саркофага, уроженец Винницкого района Украины Андрей Хилковский в Чернобыль отправился добровольцем. Он вспоминает, майор в военкомате сильно удивился, что он попросился сам. Андрею Хилковскому было 25 лет, он уже имел специальности бульдозериста и экскаваторщика. В «зону отчуждения» он прибыл в октябре 1986 года.
Работать пришлось у самого реактора, где строился саркофаг. Приходилось бульдозером разгребать радиоактивный мусор, снимать грунт. Доводилось поработать и каменщиком на строительстве складов для химвойск, лопатой на расчистке канала возле станции, где был сильный радиационный фон. На самом энергоблоке пробовали применять бульдозеры с дистанционным управлением, японские машины ломались от радиации, отечественные работали дольше, но приходилось привлекать людей, которые сначала лопатами сбрасывали фонящий графит с крыши энергоблока, позже занимались сварочными работами на постройке саркофага.
— Сварщик на крыше 15 минут поработал – и домой. Там было 200 рентген в час, можно было такую дозу хватануть. Меня звали работать на крышу, суля «пятую оплату», но я сказал, что она разве что на крышку гроба понадобится. Меня бы давно не было, если бы хоть раз слазил на крышу, — рассказывает Андрей Хилковский.
Чернобыльскую зону он покинул в январе 1987 года, после того, как встретил 26-й день рождения. Как вспоминает ветеран, к нему подошёл замполит, и спросил: «Ты что здесь делаешь?». На недоуменный ответ, что работает, замполит уточнил: «Ты что здесь делаешь столько времени?! Ты давно должен мамкины пирожки кушать, а ты тут! Быстро рапорт пиши!».
После Чернобыля Андрей Хилковский по совету сослуживца приехал в Бурятию, поправлять здоровье на природе, и в итоге тут и осел. В настоящее время он трудится в одной из пожарных частей Улан-Удэ.
Вместо эпилога
Бурятские ветераны Чернобыля в своё время создали общественную организацию «Союз Чернобыль Бурятии» для защиты своих прав и сохранения исторической памяти. Но последние несколько лет объединение переживает упадок. После смерти пять лет назад его председателя Михаила Кабунова делами объединения никто всерьёз не занимался. Организация лишилась офиса, давно не проводила юбилейные мероприятия. Не состоится традиционный съезд и на нынешнюю, 35-ю годовщину. По словам местных ветеранов, РОО «Союз Чернобыль Бурятии» уже скорее неформальное сообщество, нежели юридическое лицо, а история их подвига неинтересна ни властям, ни новым поколениям. При этом самих ветеранов Чернобыля в Бурятии с каждым годом становится всё меньше: уже немолодые люди с подорванным в «зоне отчуждения» здоровьем один за другим уходят из жизни. И с ними уходит история о важной, пусть и трагической странице истории.