Полная версия интервью с известной рок-звездой Бурятии
Среди известных в Бурятии людей выделяется Наталья Семёнова, больше известная под творческим псевдонимом Сабрина Амо. Рок-певица, политический деятель, бизнесвумен, юрист и практикующий психолог – личность очень разносторонняя. Мы решили получше рассказать читателям республики.
Сабрину в первую очередь знают как рок-звезду, солистку панк-группы «Аборт мозга». Кроме того, она – общественно-политический деятель, много лет участвует в работе бурятского отделения партии «Яблоко». Также Наталья Семёнова предприниматель, работающий в сфере охраны и безопасности. Один из «коронных методов» её фирмы – использование детектора лжи. Его применение она активно популяризировала в Бурятии, предоставляя для разных медиапроектов. Ещё последнее время она увлеклась рисованием. В общем, читателям Бурятии будет явно небезынтересно.
— Вы столь разносторонний человек. Как вам удаётся делать успехи в столь разных сферах, всё это совмещать?
— Это со стороны кажется чем-то несовместимым. На самом деле до того, как увлечься музыкой, я занималась спортом – фигурным катанием. Тогда я жила не в Бурятии, когда приехала сюда, заниматься этим не могла, и очень страдала. Ещё я сначала окончила ПТУ на вышивальщицу, но по этой профессии не работала, было неинтересно. Хотя мне нравится вышивать, это приятная вещь, успокаивающая. Потом в университете увлеклась музыкой, ещё до того, как ударилась в панк-рок. У меня там была другая группа, играли обычный рок, хотя я это направление, в общем-то, не любила. Далее я создала группу «Аборт мозга» — хотелось в большей степени заниматься вокалом, на гитаре я играю давно.
— Почему вы выбрали панк-рок? Ради эпатажа, некоего вызова обществу?
Это не эпатаж, это тогда был модный, наиболее перспективный стиль. На самом деле любая музыка – вызов устоям, если это не какая-то банальная попсятина, или банальный рок. Я бы не сказала, что в моей музыке, если её послушать, есть вызов устоям. Там совершенно другое, там философия такая, больше Ницше, я бы сказала. Отразились мои увлечения его философией, Шопенгауэром, Эрихом Фроммом, психологией.
— Сейчас вы музыкой продолжаете заниматься?
— Да, у нас был концерт в сентябре, в Тель-Авиве. И в прошлом году у нас были акустические концерты. У нас, вообще, поклонников больше в России, нежели в Бурятии. «Аборт мозга» давно уже перешагнул региональный уровень, я даже в принципе здесь не сообщаю, где у нас концерты, или что ожидается.
— Одно время вы преподавали юриспруденцию, вели в СМИ колонки с юридическими советами. Как получилось, что вы стали психологом?
— Я пошла преподавать, потому что не могла устроиться на нормальную работу, не было определённых позиций в этом отношений. При этом я не хотела идти в правоохранительные органы. Психология мне больше понравилась, это наиболее близкая мне тема. Просто в своё время мне нужно было получить высшее образование, я пошла на первый попавшийся факультет, это был юридический. Там психологии не было, и я тогда ещё не знала, что есть такая прекрасная наука, была плохо знакома с этим направлением, не «сформировалась» для этого.
Если бы я захотела, я бы стала хорошим юристом, у меня есть все данные для этого и предрасположенность. И юридическое образование мне в жизни помогало неоднократно. На данный момент очень важно, что оно у меня есть, я сама себе благодарна, что выбрала именно это фундаментальное образования. Оно дало мне очень много: основы, методологию работы с какими-то моментами. Я не просто работаю психологом, я понимаю, как всё устроено, фундаментальные столпы правовых отношений, это очень важно. Я рада полученному образованию, мне оно очень нравится.
— А как вы стали специалистом-полиграфологом?
— Меня всегда привлекали прикладные вещи, хотя я стремлюсь изучить и фундаментальные основы. Я тогда читала статьи по детекции лжи, и захотелось заниматься полиграфом. Поехала учиться и купила полиграф. На тот момент он стоило дорого, это был полиграф «Криз». Сейчас у меня полиграф «Диана-07», стоит около 500 тысяч рублей.
— По какому принципу работает детектор лжи?
— Когда человек говорит правду, он говорит естественно. Когда лжёт или скрывает информацию – у него психофизилогические реакции изменяются, и очень тонко. На полиграфе мы можем фиксировать эти изменения. Но сейчас есть такая сфера как профайлинг, позволяющая фиксировать такие признаки и без полиграфа, в ходе визуального наблюдения. Хотя, конечно, надо обладать определённой системой знаний, умений, навыков. Есть и другие приборы, например I-Detect, довольно точный, но его применяют только в совокупности с полиграфом. Это просто технология.
— Насколько она точна? Может ли человек обмануть полиграф, если он наглый и самоуверенный, или хорошо владеет собой?
— Даже если человек наглый и самоуверенный, если он деньги украл, но если он украл деньги, информация об этом у него в голове есть, и он всё равно среагирует. Он испытывает некоторый стресс, который в его организме может быть не замечен.
— В каких целях обычно применяется полиграф? В сфере коммерческой безопасности?
— Да, самое основное направление – работа с предпринимателями и частными компаниями по хищениям. Потом идёт направление – приём на работу: люди хотят знать, кого они принимают, можно ли ему доверять. Особенно на материально ответственные должности: различные директора, управляющие, кассиры, кладовщики – все, кто имеет возможность воровать. Иногда – проблемы личного характера. Сейчас, не знаю, с чем это связано, стало очень популярно проверять детей, которые заявляют родителям, что к ним якобы приставал какой-то дядя. Сейчас просто бум проверок несовершеннолетних. К ним якобы приставал то дядя или родственник матери, то отчим, то преподаватель или ещё кто-то. «Подозреваемый» не идёт проверяться на полиграф, как ни странно, а ребёнка приходится проверять. Обычно 16-18 лет, некоторые уже в сознательном возрасте приходят и говорят, что в своё время была такая ситуация, рассказала маме, но та не верит. Но в основном инициаторы родители, и что интересно, они своим детям в этом плане не доверяют. Они думают, что ребёнок оговаривает человека, который ему не нравится. Но надо понимать, что эти дети уже понимающие, что с ними пытаются сделать. А сколько детей маленьких – я даже представить не могут.
— Насколько часто подтверждается, что имело место что-то такое?
— Всегда подтверждается. Потом ко мне прибегают: «Вы можете это не передавать полицию? Не говорить, чтоб не узнали». Я говорю, что это их дело, ведь наша проверка носит рекомендательный характер. Мы в полицию ничего не обязаны передавать, написать заявление могут сами.
— С юридической точки зрения показания полиграфа имеют весь в суде?
— Юридически они не являются доказательством в суде. Но адвокаты часто пользуются заключениями специалистов с целью повлиять на мнение судьи и соответственно вынос решения. Я нас всё пронизано психологией, и хотя считается, что судья должен быть беспристрастен, он человек, и на него можно повлиять.
— Можно ли подделать показания полиграфа?
— Показания полиграфа «Крис» можно подделать, но показания полиграфа «Диана» сфальсифицировать крайне сложно. Потому что это программа, можно взять её, и посмотреть, что там. Любой более-менее понимающий специалист может взять файл, открыть его на таком же полиграфе, и посмотреть, правильно ли полиграфолог интерпретировал результат. Поэтому я всегда спрашиваю, уверен ли человек в своей невиновности, и если он отвечает «да», предупреждаю, что так и напишу. Некоторые сражу же отказываются.
— Что обычно пытаются скрыть люди?
— В основном, совершённые хищения. На собеседованиях в основном признаются, что лишались по пьянке прав, что совершали махинации, к примеру, приторговывая левым товаром. Но в основном, хищения, или обман руководства, параллельный бизнес. Некоторые организации хотят, чтобы человек работал только у них, и не имел параллельно бизнеса. А он может быть и совершенно неофициальным, или оформлен на родственников.
— А каким ветром вас занесло в политику?
— Я думаю, любой активный человек стремится не только себе сделать лучше, но и сделать что-то хорошее для людей, привести их к чему-то. У него есть какие-то свои политические взгляды, концепции на государственное устройство, систему органов власти. Поэтому я в политике.
— Почему именно партия «Яблоко»?
Она мне идейно очень близка. Потому что для меня главная ценность – свобода человека, его выбора. Хотя, если говорить с позиций психологии, наше российское общество не хочет свободы, оно мазохистского склада. Люди у нас избегают ответственности за свою жизнь. Их система представлений о жизни: «если у меня маленькая зарплата – значит виноват работодатель, он должен платить мне больше, должен повысить мне прожиточный минимум, должен мне то, это». На мой взгляд, государство должно создать условия для того, чтобы в нём все имели равные возможности. Чтобы люди могли хорошо зарабатывать, не было препон для бизнеса. Но наше государство такие условия не создаёт. Оно делит всех на богатых и на бедных. И в этом наверное кроется самая большая проблема. Потому что бедные не хотят жить бедно, они хотят, чтобы государство о них заботилось. А государство в принципе о них не может заботиться. А то, что у нас процветают корпорации, где руководство получает миллионные зарплаты, и заработок управленческого звена несопоставим с заработком простых рабочих в Бурятии, а государство эти корпорации поддерживает – это естественно.
— Вы считаете, у нас искусственно поддерживается это расслоение?
— Я думаю, что да, скорее всего, это искусственно создаётся. Потому что при желании людям можно обеспечить равные возможности. Могут сказать, что Россия очень большая, за всем трудно уследить. Но у нас же федерация, есть её субъекты, регионы. Почему получается, что одни могут очень богато жить, другие живут очень бедно? Среднего класса фактически нет, он задыхается, его душат, давят. Например, поднятие МРОТ для бизнесменов среднего и малого бизнеса – это большая проблема. Потому что у нас поднимаются налоги, а зарплата у людей практически не растёт. Она поднимается на копейки, а налог поднимается огромный. То есть, никто людям большую зарплату выплачивать не будет, как бы там ни поднимался размер МРОТ. Но налог с бизнеса будут взимать больше, соответственно, бизнес станет этих людей больше эксплуатировать. Поэтому радоваться тому, что поднялся МРОТ – это очень неправильно. Да, у людей будет вместо 14000 рублей зарплата в 14500 рублей, а налога с неё будут платить ещё больше.
Мне кажется, люди сами должны платить налоги за себя. Людям нужно прививать ответственность. Я за то, чтобы каждый человек сам отвечал за себя, но в нашем обществе это пока невозможно, чисто по психологическим моментам.
— То есть корень зла в менталитете населения? Или какой-то злой воле властей?
— И то и другое в равной степени. Я тоже вижу причину в менталитете. Россия – такая страна, где одни пробрались к власти и начали эксплуатировать других. А те в принципе не против. Они ноют, воют, но платят. У нас нет в принципе среднего класса, у нас нет ничего среднего, не развивается некий средний уровень, вот это плохо. Хотя, казалось бы, всё можно, но у нас натуральная нищета, некоторые из кожи вон лезут, чтобы последние деньги накопить.
Я во многом разделяю идеи либертарианства, воззрения Айн Рэнд. Но и социал-дарвинистом я себя не считаю, это уже как-то слишком. Поймите, я не выступаю за равенство людей, я за равенство возможностей. Люди всегда будут разные: один дебил, другой умный. Один – преподаватель со степенью доктора наук, другой – ни на что не годный придурок, всю жизнь пьянствовавший. Я не думаю, что у них должны быть равные условия. Но в нашей стране условия для них выравниваются, и это ненормально. Один калымит, подворовывая и рубя лес, и он имеет такой же доход, как доктор наук в университете. По-моему, это неправильно, возможности неравные.
— Имеет ли смысл заниматься политикой в рядах «Яблока», учитывая слабость его позиций?
— Знаете, не имеет смысла заниматься политической деятельностью поодиночке. Не имеет сейчас смысла вступать в партию «Единая Россия», потому что она задавит человека со своими взглядами. Я же не преследую какие-то свои мелкоэгоистичные интересы. Если бы я их преследовала, я бы конечно вступила в ЕР. А КПРФ – извините меня, я человек, который был рождён в СССР. Я знаю, что такое было пионеры, комсомольцы, знаю, что такое коммунисты – у меня отец всю жизнь был коммунистом. Кто такие сейчас КПРФ, кто они вообще? Я не могу понять. Это угнетённый пролетариат, или это бизнесмены, которые заседают в представительных органах власти?
— Может показаться, у бурятского «Яблока» сейчас альянс с БРО КПРФ.
— Альянс был только из-за того, что у меня с Вячеславом Мархаевым нормальные отношения. А каких-то конкретных прокоммунистических взглядов я не придерживаюсь. Я согласна коммунизм строить с нуля, это хорошая идея, марксистско-ленинская философия и идеи экономики – это прекрасно. Но, извините меня, когда у власти бизнесмены, о каком коммунизме и какой коммунистической партии может идти речь? Это профанация, хуже ЕР, на мой взгляд. А если я БРО КПРФ и поддерживаю, то лишь потому что люди из этой партии в большинстве своём порядочные. Я не имею ввиду его членов, которые в фейсбуках гадости пишут. Я о тех, кто на что-то надеется и самореализовывается именно за счёт этой партии – так же, как и я в «Яблоке». В принципе, «Яблоко» — прекрасная партия, но я понимаю, что сейчас не наше время. Но, по крайней мере, я идейно там состою. Хотя, если бы мне нужна была карьера, я бы пошла в ЕР или к коммунистам, я думаю, меня бы приняли без проблем.
— Что можете сказать по итогам летних муниципальных выборов в Улан-Удэ?
— Я довольна, не вижу в этом какой-то неудачи, всё замечательно было. Я не считаю, что нас «засудили». Просто надо объективно относиться. Со стороны системы всё устроено так, чтобы не допустить оппозицию В принципе, мы могли бы пройти, всё-всё собрав. Я полагаю, что к другим лицам, из среды «Единой России», но шедшим как самовыдвиженцы, не было таких придирок, как к нам. К нам подошли со строгой позиции закона, а мы немного не дотянули просто сами по себе. А что касается людей, которые хотели бы за нас голосовать, было бы очень интересно. Потому что у нас вся пропаганда направлена против либеральных взглядов. У нас люди не знакомы с либеральной идеологией, и обзывают нас «либерастами», но не могут внятно ответить, что под эти понимают.
— Но в России либералами себя часто позиционируют носители леворадикальных взглядов, позволяющие себе русофобские и антигосударственные высказывания. В Бурятии себя либералами пытаются выставлять радикальные панмонголисты.
— Вы знаете, как можно себя позиционировать либералом, выражая ненависть к какому-то народу? Это уже нелиберально, нетолерантно. «Яблоко» — это европейский путь развития. Я хотела бы спросить людей: вы хотели бы жить в Европе, чтобы у вас были такие же пенсии, пособия. Все, конечно же, захотят. Но все почему-то голосуют против нас – вы же «либерасты», что-то нехорошее несёте.
— У вас евроцентристские взгляды на Европу, как на эталон цивилизации?
— Я за то, чтобы не было очень богатых и очень бедных. И были равные возможности. Это европейская модель. В России сейчас чудовищная дремучесть, нищета соседствует с умопомрачительной роскошью. Налоговая система ужасная: богатые платят такие же налоги, как и бедные. Для маленького предприятия такие налоги – просто убийство. При этом заявляется, что мол государство бизнесу же помогает, приводя в пример бизнес-центр. А какая там помощь предпринимателям? Ну да, кому-то они помогли открыться. Но при этом у нас такой кризис, дебиторские задолженности предприниматели в принципе не платят. Они берут кредиты в банках, пользуются услугами, но не платят. Это профанация какая-то.
Хотелось бы, конечно, что-то менять. Но чувствую, ничего не изменится. Потому что, люди в большинстве своём в политике плохо разбираются, сами не знают, чего хотят. И самая главная проблема – в политику в основном идут люди, желающие поправить своё положение. Идейных людей нет, это самая, наверное, большая проблема. У нас всё стало таким мелким, такое потребительское мышление царит, что просто страшно становится.
— В новых выборах в Бурятии «Яблоко» будет участвовать?
— Я не думаю, что «Яблоко» в состоянии прорваться в Хурал. Да и зачем это надо, во-первых? Во-вторых, у нас нет такой поддержки, нет таких денег.
— С чем связано, что «Яблоко» в Бурятии столько лет пребывает в упадке?
— А где оно не в упадке? У нас, по-моему, вся оппозиция в упадническом состоянии. Есть власть, есть оппозиция. Быть не может, чтобы оппозиция была у власти, на то она и оппозиция, чтобы быть в упадке. В этом нет ничего странного.
— Но КПРФ имеет своих представителей в органах власти, влияния.
— Ну о чём вы говорите? КПРФ – это провластная партия. Какие они заявили свои конкретные дела, чтобы противопоставить себя правящей партии? Она нужна просто, чтобы делать вид, что у нас многопартийность. КПРФ ничем не занимается по сути.
— Что можете сказать по поводу осенних стихийных митингов?
— Я считаю, митинг действительно совершенно стихийно образовался, просто КПРФ его подхватило. Я не стала туда вмешиваться, потому что не тот уровнь, не те ценности. Я вообще против всех этих явлений неправового характера. Я не люблю и не хочу революции, я хочу именно в правовом поле действовать.
С одной стороны, я поддерживаю происшедшее, потому что народ уже не в состоянии терпеть. Поддерживаю смелость и решительность выступивших, их стремление. Но опять же, где результат? И какой был повод? Повод был смешным – «закрыли» какого-то водителя. Когда цены и тарифы поднимают – люди молчат. По поводу повышения налогов, цен, снижения уровня жизни – никто не выступает. Господин Баиров начал смущать народ, хотя кто там был из народа? Люди повозмущались. Но у нас власть повела себя смешно, сама себя подставив. Они могли выйти, поговорить с людьми, успокоить. Но господин Шутенков повёл себя просто смешно. Впечатление, человек не мог просто ответить: или ему было нельзя, или не знал, что говорить. Ну, подскочил к нему Баиров – ну, ответил бы ему, как мужчина мужчине, пригласил бы его на встречу. Всего этого можно было не допустить, избежать, не надо было всё это устраивать. В итоге, начались беспорядки, многих людей «закрыли». Этот стихийный митинг – не более, чем ошибка власти. Говорить, что там что-то было «проплачено» — смешно. Центральный аппарат нашей партии вообще на митинг никак не отреагировал, даже «пиариться» на этом не захотелось, потому что это вообще бред.
— Летом вы участвовали в торжественной встрече якутского шамана. Вы воспринимаете его как героя, бросившего вызов системе?
— Да, я отношусь к нему как герою, своего рода мифическому персонажу. Я считаю, такие люди должны быть. Мне приятно, что человек бросил вызов системе. Хотя было понятно, что теми способами у него ничего не получится. Но было прикольно, не более того. Мне нравятся личности скорее, а политического там на самом деле ничего особо не было, просто раздули. Проще было на него не обращать внимания, тогда бы у нас вообще ничего не было, всё было тихо. Власть сама себе подножку подставила, насылая на него каких-то местных шаманов, разоблачавших его, потом его арестовывая. Надо было: прошёл, и ладно. Или как-то по-другому. У силовых структур есть же методы. Просто наша власть реально не подготовлена к этому, не прорабатывала подготовку к таким ситуациям. Люди настолько привыкли не обращать внимания на творящееся в государстве, что однажды что-нибудь подобное приведёт к серьёзным последствиям.
С другой стороны – ну были волнения, дали народу пар выпустить. Вот и вся политика правящей партии. Якутский шаман – ошибка властей. Но, наверное, в этом и заключается демократия.
— Что бы вы хотели пожелать, посоветовать жителям Бурятии? — Я хочу, чтобы все жители республики стремились самореализоваться, не забывали о себе, своих стремлениях, детских мечтах, чтобы они их воплощали. Если хотите рисовать – ну всё зависит от вас: берите карандаш и бумагу, покупайте краски, рисуйте. Хотели заниматься какой-то деятельностью – пожалуйста. Хотя бы потихоньку начинайте жить для себя. Не откладывайте жизнь на потом, потому что жизнь короткая.